В канун Нового года немногочисленное семейство Летовых собралось за праздничным ужином – отмечали день рождения старшего сына. Мясное рагу, оливье и знаменитый бабушкин торт «Муравейник». Праздничная белая скатерть, местами прохудившаяся, но бережно заштопанная, монотонное бурчание телевизора и обсуждение планов на будущее. Обычный для их семьи набор атрибутов на праздник.

– А вот и от меня безделушка, – протянула подарок Елена Сергеевна.

– Мамочка, спасибо! – распечатывая коробку, ответил Тимур. – Новый телефон… Вот это сильный подарок! Жалко, что не последняя модель.

– Чехол не стала покупать, – сказала Летова. – После праздников сходим, сам выберешь.

– Тогда и броню на экран для полного комплекта.

Улыбаясь, она кивнула в знак согласия.

– Что ж они, ироды, такие деньги берут, а до ума не доделали? Брони какой-то нет, зачем без неё продавать? – с укором сказала бабушка, разглядывая гаджет.

– Мам, аксессуары подбираются отдельно.

– И, поди, дороже, чем эта побрякушка?

– Естественно! – недовольно буркнул младший брат.

– Ой, не ври, рыжий! – осек его старший. – Ба, бронь и чехол не дорогие, просто их подбирают индивидуально для каждой модели.

Казалось бы, родные братья, но такие разные подростки. Рослый, широкоплечий шатен Тимур Летов хоть и казался здоровяком, но мог побить разве что брата. Густые брови и узкий лоб Тимура придавали его взгляду недобрую хитринку, большие карие глаза, тонкие губы и ямочка на подбородке авансом добавляли пару годков. А вот Сашка в свои шестнадцать внешностью не дотягивал до совершеннолетия. Круглолицый, с густой рыжей шевелюрой и детским пушком под носом. У него и голос-то не особо поломался. Но при этом в голубых, как небо, глазах отражался внутренний стержень. Он с малых лет не боялся принимать решения. Хочешь на рыбалку – накопай червей, перебери снасти, подготовь место и не проспи рассвет. И так во всем. Завели скотину – надо ухаживать, чистить загоны, заготавливать корма, пасти и заботиться. Старший не такой, тот привык на все готовенькое: не получалось дружить с одноклассниками – мать перевела в другой класс, не определился, куда поступать, – мама помогла выбрать. И ничего постыдного в этом не было, рано или поздно повзрослеет, – так считала Елена Сергеевна и, наоборот, бабушка Маня ставила в пример младшего брата: мол, на два года младше, а какая существенная разница.

– Даю гарантию, и этот потеряет, как прошлый телефон, – съязвил младший брат, положив себе салата.

– А я уверен, что его Артур украл.

– В чем ты уверен? Я тебе сколько раз повторял: мы на речке были, – возмутился младший брат. – Он рядом был, а если и уходил, то в туалет по-маленькому.

– Ну а кто тогда? Кроме него, некому. Козин наглый и вороватый, я его по школе запомнил, он частенько по курткам лазил.

– Ба, ну скажи хоть ты ему, что мы в дом не заходили, – просил Сашка. – Возле загона червей накопали и ушли.

– Сашка, не спорь, – вмешалась мать. – Плохой у тебя друг, бабушка сколько раз его ловила у курятника, когда яйца тягал.

– Так это я просил, чтоб домой не заходить.

– Это неважно, – стоял на своем Тимур. – Один раз украл – и второй украдет.

– Не воровал он! – стукнул кулаками по столу Сашка.

– Ну-ка прекратить! – вмешалась баба Маня. – Козин, может, и плохой парень, так и что с того, зачем за глаза порочить?

– Я в лицо ему скажу, – потупив взгляд, ответил Тимур.

– Скажет он, два метра страха?

– Заткнись, рыжий, – ударом в плечо ответил старший.

Так сложилось, что главной в семье Летовых была Мария Павловна. Круглолицая, с добрыми и мудрыми глазами, она ладила со всеми. Баба Маня была травницей, и к ней обращался чуть ли не весь посёлок: то корова захворает, то куры на ноги сядут – она помогала каждому односельчанину. Невысокая, жилистая и уже седая баба Маня лечила животных не по книгам, а по рецептам прабабки – отварами и заговором. Кстати, эта самая прабабушка передала эстафету: за спиной весь поселок шептался о колдовской натуре Летовой. Но она наотрез оказывалась колдовать для людей, упрекая просящих: от лукавого такие дела.

– Ба, теперь всегда на связи буду, – разглядывая гаджет, радостно заметил старший брат. – Без телефона как без рук.

– С кем он на связи будет? – съязвил младший. – В твоем училище и пацанов нормальных нет.

– А ты бы не острил, а с брата пример брал, – заступилась мама за старшего сына. – Актерское ремесло – очень перспективная профессия.

– Для узколобых – да.

– Все шутишь, а сам куда после школы? – строго спросила мать. – С этим Козиным в бригаду к Михалычу подсобниками? Ладно того второй раз отчислили из техникума, ему деваться некуда, а ты даже не пытался куда-нибудь поступить.

– Ба, ну скажи им, что автодорожником лучше, чем кривляться на сцене.

– Я тебе пойду в бригаду, ишь чёго удумал! – предостерегла бабушка. – Забыл, как в детстве в смолу угодил?

– Да не бойтесь вы, кто ему доверит дороги чинить? Рыжий скотником будет, я ему в лучших традициях скотоводства диплом из соломы сделаю! – высокомерно парировал брат.

Вскочив из-за стола, Сашка с ненавистью сжал руку в кулак, и хотел было наказать за язык без костей, но, посмотрев на бабушку, осекся.

– Думай, что говоришь, раз решил лицом зарабатывать. Я стерплю, а другой ударит, – ответил он брату. – Всё, я наелся, спасибо за ужин.

– Сядь за стол, – возмутилась бабушка. – Ишь, раскудахтались, один другого лучше, никогда не уступят, не порадуются брат за брата. Это ты виновата, Ленка.

– Начинается, – развела руки Летова. – Еще скажи, мне на роду написано быть плохой матерью!

– А я тебе всегда это говорила!

– Вечно ты все портишь, – стиснув зубы, сказал Тимур и дал подзатыльник брату.

Младший в ответ ударил его в грудь, и, если бы не бабушка, – мать они не слушали – перебранка переросла бы в драку. В такие минуты Мария Павловна сожалела, что в доме нет твердой мужской руки, но так сложилось. Муж у нее погиб после рождения Ленки – пошел пьяный на рыбалку и провалился под лед. Дочка выросла статной, фигуристой, пышногрудой, да и лицом вышла: алые губы и голубые как небо глаза, русые волосы и черные как ночь ресницы, – ума только Бог не дал, но зато амбиций с избытком. Когда ровесницы искали женихов, она заявила: «Хочу в актрисы». Окончив школу, поехала в столицу, благо, всего двести километров. До актерского факультета балов не добрала, а вот на учителя музыки взяли по недобору студентов. Там и познакомилась с будущим отцом Тимура. Баламутный парень был, из детдомовцев, все что-то пыжился, характер показывал, а как забеременела Ленка – в кусты, мол, зачем обременять жизнь детьми. Благо, Мария Павловна вовремя пристыдила юношу, и тот согласился на свадьбу.

Тимка родился здоровеньким, но неспокойным: то колики, то зубки, то просто так не давал по ночам спать. Конечно, не такой жизни ждали молодожены. Возможно, это стало причиной, что их любовь рассыпалась буквально в первый год совместной жизни. А может, там просто не было любви. И вот так, избегая родительских обязанностей, они под любым предлогом убегали из дома на гулянку, каждый к своим друзьям. Так и получились измена, и второй сын – рыжий и голубоглазый. Муж, естественно, ушел, заявив, что теперь не уверен в отцовстве и первого ребенка. Сама Ленка после развода оставила сыновей на мать и отправилась искать счастье в актерской среде, но, кроме аборта и вины за содеянное, ничего не нашла.

Обтесав о жизнь амбиции, она вернулась в поселок. Работать устроилась учителем музыки в школу. Худо-бедно, но стала жить. Чиров – поселок маленький и дружный. Двести километров от столицы, школа, храм, больница и два ФАПа – ничего особенного, разве что федеральная трасса и деньги из бюджета на её ремонт. Народ жил в основном продажами мяса и картофеля, и немногие счастливчики трудились на государство. Вот так и растили Мария Павловна и Елена Сергеевна двух мальчишек, без мужиков, но с женской мудростью. Одна по книжкам, а другая по наитию.

– Вы же братья, сколько можно ругаться? – стояла на своем мать. – Каждый день синяки. Сашка, ты всегда зачинщик, ты же младший, почему не уступишь?

– А почему он должен уступать? – возмутилась бабушка.

– Мама, не защищай, сидели, нормально праздновали, нет, он Тимура кусь, кусь.

– Ты виновата в этом. Зачем дорогие подарки делать?

– Мама, не начинай! Я тебе тысячу раз это объясняла. Он студент, ему нужен телефон.

С возрастом разногласия в воспитании детей между Леной и бабой Маней стали только острее. Они буквально ссорились по любому пустяку и всегда, обидевшись друг на дружку, переставали разговаривать. Вот и в это раз, уже перед сном, в полной тишине Лена мыла посуду, а Мария Павловна расставляла тарелки на полотенце, и на этом бы все закончилось, если бы не разбитая кружка.

– Тьфу ты, черт, – собирая осколки, прошептала он.

– Ты мне вот скажи, зачем ты его купила? – пользуясь моментом, спросила бабушка.

– Мам, весь мир в кредит живет, что ты проблему сделала из-за телефона? – выкинув осколки кружки, ответила Лена. – Нужная покупка для студента.

– Я же не вечная, как на свою зарплату двух сыновей тянуть будешь?

– Покупка в рассрочку почти без процентов, ну что ты взъелась? – она раздраженно посмотрела на мать. – Ну а как без телефона в столице?

– Не отталкивай Сашку, он твоя кровинушка, твое продолжение, – пристально смотря в глаза дочери, ответила Мария Павловна. – Ему род твой продолжать предрешено да грехи искупать. Не улыбайся, я никогда не ошибаюсь, истину говорю – так и будет.

– Хватит с меня это бреда, надоело! – резко оборвала её дочь. – Предрешено! Да откуда ты можешь знать, что предрешено? Вещунья она! Ты себе помочь не можешь, мучаешься от диабета, исхудала вся, а мне указываешь, как жить. Всё, надоело, уеду! Отработаю две недели и уеду с Тимуром в город, буду личную жизнь налаживать, в укор твоим предсказаниям. Из принципа выйду замуж, за первого встречного!

А Мария Павловна неспешно расставляла посуду.

– Поезжай, – скупо ответила она. – Держать не буду.

– На роду мне написано быть одной, ради сыновей жить! – не успокаивалась Лена. – Так я ради них и хочу найти мужика, чтобы не силиться, а жить нормально!

– Ты не кричи, – осекла её мать. – Надумала ехать – езжай, что воздух сотрясать, будто от этого время ускорится.

Играя скулами и щурясь от злости, Елена Сергеевна, не желая продолжать спор, добавила напор воды и продолжила мыть посуду. Сказанное в сердцах крутилось в голове, словно навязчивая мелодия, и неважно было, куда бежать, главное, подальше от дома. Домыв посуду, Лена ушла в свою комнату, а баба Маня – в свою. Зная характер дочери, сомнений не было, что та сделает задуманное, впрочем, Мария Павловна больше боялась за младшего внука, тяжело ему будет без материнской поддержки. Отпустить с матерью нельзя: как сорняк, будет сам по себе расти. Оставить дома – точно пойдет в автодорожники. И вот как донести до дочери, что за ним нужен присмотр, когда она слушать ничего не хочет про предначертанный жизненный путь, потому что сама творец. Что ей житейская мудрость и опыт?… – маразм больной старухи. Она – глашатай поколения, которому не нужно завтра, которое хочет сейчас.

Впрочем, на том и порешили, отгуляв новогодние праздники. Елена Сергеевна с сыном уехала в столицу. Жилье нашли сразу. Даже повезло: полкилометра ходьбы до училища, тихий спальный район и не дорого. Дав объявление о репетиторстве, Елена Сергеевна не сразу, но набрала учеников. Череда будней и выходных разбавилась редкими поездками в Чиров. И время понеслось привычным ходом.

Весной, когда до окончания школы оставалось сдать экзамены, Сашку с трудом допустили до аттестации, но его это не беспокоило. Тайком взяв паспорт, он по рекомендации Артура отправился к Михалычу. Хороший мужик оказался, понимающий жизнь, поэтому при виде юного рыжеволосого паренька сначала хотел отказать – мол, иди учись, за жизнь ещё наработаешься, но Сашка стоял на своем – мать уехала, бабушка больна, а деньги нужны. Пожалев Летова, он взял обещание, что через год тот поступит в колледж, а пока определил его в бригаду Красина. Санек сразу понравился бригадиру: не отлынивал от работы, впитывал, как губка, все, что говорят, и главное не отбивался от коллектива. Однако не все было так гладко, и если с личными качествами проблем не было, то вот с травматизмом во время работы – просто беда.

– Болит? – спросил бригадир, рассматривая ногу Александра. – Малой, третий раз за месяц, вот ума не приложу, как смола затекла тебе в сапог?

– Не прогрел как надо, – оправдывался Летов. – Сгусток сварился, Артур наклонил, и хлюпнуло не по желобку. Наверно, зря робу заправил в сапоги.

– Твою мать, Летов! – наморщил лоб Михалыч. – Робу он заправил… Тебя кто этому научил? Бегом в медчасть, пусть медик осмотрит.

– Понял, – рапортовал он и тут же стал переодеваться.

Конечно, бабушка узнала про работу автодорожником, она в первый день поняла, что внук устроился в бригаду к Михалычу. И тут не надо быть вещуньей – стойкий запах гудрона от одежды говорил сам за себя. Поэтому вечером, когда внук в очередной раз, прихрамывая, вернулся с работы, она без упреков полезла в сервант за скверно пахнущей пастой от ожогов, словно зная, что этого не миновать. Рана оказалась не глубокой, но большой; наложив пасту, бабушка с улыбкой взъерошила копну рыжих волос и заботливо сказала: «Ничего, к утру заживет». Зуд прошел тут же, а к утру волдырь стал мозолью. И несмотря на это, Михалыч перед сменой все-таки заставил взять допуск в медпункте.

– Не пускайте его к смоле, – приказал прорабу. – Андрей, у тебя что, иной работы для него нет?

– Разберусь, Семен Михайлович, – почесал затылок Красин, – приму меры.

– Прими, пожалуйста, третий инцидент за месяц, ну куда это годится?

– Борода, – крикнул он Артуру, – раз привел малого, то теперь глаз с него не спускай, понял?

– Ага, – недовольно буркнул Козин.

– Чё стали? Работаем! – приказал он, и рабочая смена началась.

Прозвище «Борода» Артур получил за желание выглядеть старше. Тонкие губы, низкий лоб, густые брови, маленькие карие глазки и при этом редкая бородка делали его смешным, но он никого не слушал и считал, что это его изюминка. Идея приглядывать за Летовым была неплохой, друзья детства однозначно найдут взаимопонимание с полуслова.

– Санек, хочешь косарь удвоить? – во время обеда спросил Артур с набитым ртом.

– Не гони, кто тебе его удвоит? – закрывая термосок, приподнял брови Летов.

– Не хочешь – забудь, – ответил Козин. – Нет, так нет! – Он почесал редкую черную бородку и заварил чай.

– Ну и как ты это сделаешь?

– Ахалай-махалай – и на поле закопай, – с нотками обиды ответил Козин.

– Хватит прикалываться, я серьезно, – Сашка пристально посмотрел в его бегающие карие глазки. – Если надежный вариант, то я в деле, – он достал пять тысяч.

Ушлый друг, увидев солидную купюру, осмотрелся по сторонам. Хулиганистый и падкий до наживы Артур Козин всегда был таким, но они дружили с малых лет и доверяли друг другу.

План был простой. Дальний родственник участвовал в чемпионате по смешанным единоборствам. Официальная лига, солидные команды и, как следствие, хорошие призы. И так сложилось, что с недавних пор букмекерские конторы стали принимать ставки на эти бои. Так вот, тот самый родственник был не новичок, средней руки боец, необходимый винтик для общего результата команды, которая, к сожалению, по итогу сезона – а был экватор турнира – лишалась шансов на призовые места. Бой предстоял с новичком, и, по оценке букмекеров, у соперника не было шансов. При этом победа ничего особого не решала для команды, а вот проигрыш давал шанс заработать на ставках. Эту тему сразу же просекли владельцы команды и намекнули бойцу на поражение во втором раунде. Он все понял и рассказал брату, дабы тот нашел человечка на стороне. Если уж сливать бой, то почему без выгоды для себя? И вот тут нашелся Летов.

– Смотри, как все будет. Семьдесят пять процентов с выигрыша я отдаю брату, – сказал Артур. – Если все удачно сложится, оставшуюся четверть прибыли мы поделим на двоих. Это как минимум утроит твою долю. Главное, язык за зубами держать о подставном бое.

– Понял, а ставку, когда делать? – спросил Сашка.

– Брат сказал, что надо только после руководства, – ответил Козин. – Он позвонит, тут фишка в том, чтобы не сбить ценность ставки, иначе поймут и накажут. Очень серьезные люди.

– И где делать?

– Только в Чирове. В этом вся соль, – ответил Артур. – Выиграй мы тут, никто не подумает о сливе инфы, сочтут – повезло кому-то.