– Доктор, в военное время армия имеет право истребовать любое гражданское оборудование. Кроме того, вы, например, не отшлифовали ни одного сегмента зеркала, не придумали ни единого винтика для «Хаббла II». Вы здесь только затем, чтобы порадоваться его успеху; так что не вам предъявлять претензии. – Фицрой зевнул, как будто общение с этой группой умников его утомило.

– Но не будь нас, он бы вообще никому не был нужен! Гражданское оборудование? Он может заглянуть за край Вселенной – но вы, близорукие типы, хотите пялиться всего лишь на ближайшую звезду!

– Как я уже сказал, идет война. Война во имя защиты человечества. Даже если вы забыли, что вы американец, вы хотя бы помните, что вы человек?

Ринье вздохнул и кивнул, но тут же досадливо покачал головой.

– Но что вы рассчитываете увидеть? Вы ведь осознаете, что планету трисоляриан он разглядеть не в состоянии!

Теперь вздохнул Фицрой:

– Что там планета… Публика убеждена, что с его помощью можно будет увидеть трисолярианский флот!

– Замечательно! – отозвался Ринье. В темноте его лицо было плохо видно, но Фицрой почувствовал в этом слове неприкрытое ехидство. Ему стало неуютно – как от этого сарказма, так и от резкого запаха, которым несло со стороны стартовой площадки.

– Доктор, вы должны понимать, что это означает.

– Если люди возлагают такие большие надежды на «Хаббл II», то они, наверное, не поверят в существование врага, пока не увидят трисолярианский флот собственными глазами – вот что это означает!

– И вы находите это приемлемым?

– Но вы же разъяснили народу, что это невозможно, не так ли?

– Само собой, разъяснили! Мы созвали четыре пресс-конференции, и я из кожи вон лез, втолковывая им, что, хотя «Хаббл II» на порядки превосходит любой из имеющихся телескопов, он не сможет разглядеть трисолярианский флот – тот слишком мал! Обнаружить планету в другой звездной системе из нашей Солнечной системы – это как с восточного побережья США увидеть комара, сидящего на фонаре на западном побережье! А флот трисоляриан по размеру будет как бактерия на одной из ножек этого комара! Куда уж понятнее?

– Понятнее некуда, – согласился Ринье.

– Но что еще мы можем сделать? Народ верит, во что хочет. Я не первый год на этом посту и не видел ни одного космического проекта, который публика не поняла бы превратно.

– Я давно уже утверждаю, что военные потеряли доверие в том, что касается космоса.

– Но вам люди готовы поверить. Разве они не называют вас вторым Карлом Саганом? Вы неплохо заработали на ваших популярных книжках по космологии. Поддержите нас. Об этом просят военные, и я официально передаю вам их просьбу.

– Мы договариваемся об условиях в частном порядке?

– Нет никаких условий! Это ваш долг как американца. Как землянина.

– Дайте мне чуть больше времени для наблюдений. Я много не прошу. Поднимите мою долю до двадцати процентов. Договорились?

– Вы и так отлично справляетесь при ваших двенадцати с половиной процентах – и даже их никто не может гарантировать в будущем. – Фицрой ткнул рукой в направлении стартовой площадки. След от ракеты оставил в ночном небе размытую полосу. В свете прожекторов площадки он выглядел как пятно от молока на джинсах. Неприятный запах усилился. Первая ступень ракеты работала на жидком кислороде и жидком водороде и не могла вызвать такого запаха. Что-то загорелось от потока пламени, отводимого стартовой площадкой.

– Я вам точно говорю, будет еще хуже, – заверил астронома Фицрой.

* * *

Ло Цзи показалось, что наклонная стена придавила его всем своим весом, и на мгновение его парализовало. В зале стояла полная тишина, пока чей-то тихий голос позади не позвал: «Доктор Ло, будьте добры…» Он с трудом встал и на деревянных ногах пошел на сцену. Во время этого короткого пути ему казалось, что он стал беспомощным ребенком. Как было бы хорошо, если бы кто-нибудь взял его за руку и повел вперед. Но никто не пришел к нему на помощь. Он поднялся на сцену, встал рядом с Хайнсом и повернулся к залу. Сотни пар глаз смотрели на него – глаз, которые представляли шесть миллиардов человек из более чем двухсот государств Земли.

Ло Цзи не запомнил ничего из оставшейся части сессии. В памяти осталось, что какое-то время он стоял на сцене, а потом его отвели к креслу в середине первого ряда, рядом с тремя другими Отвернувшимися. В забытьи он пропустил исторический момент, когда провозгласили начало проекта «Отвернувшиеся».

А потом сессия, по-видимому, закончилась, и люди, включая трех Отвернувшихся, сидевших слева от Ло Цзи, начали расходиться. Какой-то человек, возможно, Кент, что-то прошептал ему на ухо, прежде чем уйти. Затем зал опустел, за исключением Генерального секретаря, остававшейся на трибуне. Ее легкая фигура на фоне грозного утеса будто противостояла одинокому, потерянному Ло Цзи.

– Доктор Ло, мне кажется, у вас есть вопросы. – Мягкий женственный голос Сэй отражался эхом в пустом зале, словно это говорил дух, сошедший с небес.

– Произошла какая-то ошибка? – спросил Ло Цзи. Его голос тоже звучал как неземной, принадлежащий кому-то другому.

Сэй на трибуне засмеялась. Ее смех означал: «Вы и в самом деле полагаете, что это возможно?»

– Но почему я? – недоумевал Ло Цзи.

– Вам предстоит найти свой собственный ответ на этот вопрос.

– Но я же самый обычный человек!

– Перед лицом этого кризиса мы все обычные люди. Но у каждого из нас свои обязанности.

– Никто не спрашивал моего мнения заранее. Я ничего не знал!

Сэй опять рассмеялась.

– Разве ваше имя не означает по-китайски «логика»?

– Означает.

– Тогда вы сами сообразите, почему нельзя спрашивать мнения кандидатов на такую работу, прежде чем ее поручить.

– Я отказываюсь, – уверенно сказал Ло Цзи, не давая себе труда даже задуматься над ответом Сэй.

– Как вам будет угодно.

Быстрота ее ответа ошеломила Ло Цзи. Он выждал несколько секунд и произнес:

– Я отказываюсь от должности Отвернувшегося; я отказываюсь от всех прав, которые она дает, и не принимаю ответственности, которую вы на меня возложили.

– Как вам будет угодно.

Этот простой и немедленный ответ на его заявление, легкий, как стрекоза, касающаяся воды, отключил его способность думать. Все мысли словно напрочь вымело из его разума.

– Так… я могу идти? – Это было единственное, что он смог из себя выдавить.

– Как скажете, доктор Ло. Вы можете делать все, что пожелаете.

Ло Цзи развернулся и пошел между рядами пустых кресел. Он не находил ни комфорта, ни облегчения в легкости, с которой он сбросил с себя должность и обязанности Отвернувшегося. Он исполнился чувства нереальности происходящего, как в лишенной всякой логики постмодернистской пьесе.

У выхода он обернулся и посмотрел на Сэй – та наблюдала за ним с трибуны. Она казалась такой маленькой и беспомощной на фоне утеса… Увидев, что он оглянулся, она кивнула и улыбнулась.

Он пошел дальше, через холл с маятником Фуко, демонстрирующим вращение Земли. Там его встретили Ши Цян, Кент и группа одетых в черное охранников. Все вопросительно смотрели на Ло Цзи. В их глазах он видел новое уважение и восхищение. Даже на лицах Ши Цяна и Кента, которые до этого вели себя с ним по-свойски, отражались те же чувства, которых они и не пытались скрыть. Ло Цзи молча прошел между ними дальше, в пустой вестибюль – как и тогда, когда он входил в здание ООН, в нем никого не было, кроме охранников. Как и раньше, когда он проходил мимо, они тихо шептали в свои рации. У выхода Ши Цян и Кент остановили Ло Цзи.

– Снаружи может быть опасно. Тебе нужна охрана? – спросил Ши Цян.

– Нет, не нужна. Освободите дорогу. – Ло Цзи неотрывно смотрел прямо перед собой.

– Хорошо. Мы можем лишь следовать твоим указаниям, – согласился Ши Цян и отошел в сторону. Кент сделал то же самое. Ло Цзи вышел через дверь.

Холодный воздух ударил ему в лицо. Все еще стояла ночь, но территория снаружи здания была ярко освещена уличными фонарями. Делегаты, прибывшие на специальную сессию, уже разъехались; немногие люди, остававшиеся на площади, были либо туристами, либо местными жителями. Об историческом заседании еще не сообщили в новостях, и никто Ло Цзи не узнавал; его присутствие не привлекало ничьего внимания.

Ло Цзи, Отвернувшийся, брел, как лунатик, сквозь абсурдный, нереальный мир. Потерявшись в своем трансе, он утратил способность к рациональному мышлению и не имел понятия, ни откуда идет, ни тем более куда. Ничего не соображая, он ступил на газон и приблизился к стоящей там статуе. Когда его блуждающий взор наткнулся на нее, Ло Цзи заметил, что это был человек, перековывающий меч: «Перекуем мечи на орала»^[16] – подарок ООН от бывшего СССР. В уме Ло Цзи мощная композиция, образованная молотом, дюжим молотобойцем и выгнутым мечом, придавала скульптуре оттенок воинственности.

А затем молотобоец жестоко и яростно ударил Ло Цзи прямо в грудь. Удар повалил его на землю; он потерял сознание прежде, чем коснулся травы. Но потрясение быстро прошло, и вскоре он частично очнулся, чувствуя боль и головокружение. Ему пришлось зажмуриться из-за множества направленных на него ярких фонариков. Затем круги света отдалились, и он увидел над собой лица людей. В черном облаке тумана и боли он узнал голос Ши Цяна, говоривший:

– Так как насчет охраны? Мы можем лишь следовать твоим указаниям!

Ло Цзи слабо кивнул. Все остальное промелькнуло как вспышка. Он почувствовал, что его укладывают на что-то, похожее на носилки, потом носилки поднимают. Его окружала тесная группа людей; он как бы находился в яме, стены которой были образованы человеческими телами. Из этой ямы он видел лишь темное ночное небо; только мелькание ног окружающих его людей говорило ему, что они движутся. Вскоре яма исчезла, как и небо над ним; их заменил освещенный потолок кареты «Скорой помощи». Он почувствовал кровь во рту. Его вырвало. Кто-то рядом аккуратно и привычно принял рвоту – кровь и остатки самолетной еды – в пластиковый пакет. Потом кто-то приложил к его лицу кислородную маску. Когда ему стало легче дышать, он почувствовал себя немного лучше, хотя грудь по-прежнему болела. Он ощутил, что его одежду разрезают на груди, и в ужасе представил себе алую кровь, бьющую из раны. Но он не угадал, поскольку его не стали перевязывать, только накрыли одеялом. Через небольшое время карета остановилась. Его вынесли наружу; над ним промелькнуло ночное небо, за которым последовали светлые потолки больничных коридоров, сменившиеся потолком палаты срочной помощи, а затем красной светящейся дугой компьютерного томографа. Время от времени над ним склонялись лица докторов и медсестер; эти люди причиняли ему боль, ощупывая и исследуя его грудь. Наконец он увидел над собой потолок обычной палаты, и все успокоилось.

– Одно сломанное ребро и небольшое внутреннее кровотечение. Это неопасно. Вы не получили серьезных ранений, но вам необходимо отлежаться. – Доктор в очках смотрел на него сверху вниз.

На этот раз Ло Цзи не стал тянуть со снотворным. Медсестра помогла ему принять таблетки, и он быстро заснул. Во сне у него перед глазами мелькали две картины: трибуна зала заседаний ООН, нависающая над ним, как скала, и молотобоец из «Перекуем мечи на орала», снова и снова бьющий его молотом. Потом он набрел на тихий сугроб глубоко в своем сердце и вошел в скромный снаружи, изящно обставленный домик. Созданная им Ева, сидевшая возле камина, встала ему навстречу. Ее прекрасные глаза были полны слез… Он проснулся и обнаружил слезы в своих собственных глазах и мокрое пятно на подушке. В палате царил полумрак; поскольку Она не появлялась, когда Ло Цзи бодрствовал, он снова заснул, в надежде вернуться в домик. Но на этот раз он спал без сновидений.

Проснувшись в следующий раз, Ло Цзи понял, что спал долго. Он отлично отдохнул. В груди все еще пульсировала боль, но он верил, что его ранение несерьезно. Когда он попытался присесть в кровати, медсестра-блондинка не остановила его, а просто поправила ему подушку, чтобы было легче на нее опираться. Через некоторое время пришел Ши Цян и сел возле постели.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – В меня три раза стреляли, когда я носил пуленепробиваемый жилет. Неприятно, но не смертельно.

– Да Ши, вы спасли мне жизнь, – слабым голосом признал Ло Цзи.

Ши Цян отмахнулся.

– А, мы сами виноваты – не приняли своевременных и эффективных мер защиты. Мы ведь обязаны слушаться твоих указаний. Ну да теперь все в прошлом.

– А трое других?

Ши Цян сразу понял, о ком говорит Ло Цзи.

– С ними все в порядке. Они не настолько беспечны, чтобы разгуливать в одиночестве.

– ОЗТ хочет нас всех убить?

– Вероятно. Киллера задержали. Хорошо, что мы следовали позади и держали «змеиные глаза» наготове.

– Что держали наготове?

– Это высокоточная радарная система, которая быстро вычисляет позицию снайпера по траектории пули. Имя стрелка уже известно. Профессиональный военный из ополчения ОЗТ. Мы и думать не могли, что он осмелится напасть в центре города. Практически самоубийца.

– Я хотел бы увидеться с ним.

– С кем? Со стрелком?

Ло Цзи кивнул.

– Нет проблем. Но это выходит за рамки моих полномочий. Я только отвечаю за охрану. Я передам твое требование. – Ши Цян повернулся и вышел. Он теперь выглядел более аккуратным и более осторожным, в отличие от бесшабашного персонажа, которого он играл раньше. Ло еще не привык к его новому образу.

Ши Цян вскоре вернулся и сообщил:

– Ты можешь с ним встретиться здесь или в любом другом месте. Доктор уверяет, что тебе можно ходить.

Ло Цзи хотелось ответить, что он предпочел бы другое место. Он даже слегка привстал, но потом, сообразив, что прикинуться больным будет полезнее, лег обратно.

– Я встречусь с ним прямо здесь.

– Они уже выехали; придется подождать. Почему бы тебе не перекусить? Ты ел последний раз в самолете, сутки назад. Я все устрою. – И он снова вышел.

Молодого человека приятной европейской наружности ввели, когда Ло Цзи закончил с едой. Самой заметной чертой снайпера была улыбка – она никогда не исчезала и казалась приклеенной. На нем не было наручников; но когда он вошел, два человека, по виду профессиональные охранники, сели на стулья, а еще два встали в дверях. Прицепленные к костюмам бейджики сообщали, что они офицеры СОП.

Ло Цзи попытался прикинуться полумертвым, но стрелок сразу раскусил его игру.

– Доктор, вы же не настолько плохо себя чувствуете? – Он улыбнулся, но другой улыбкой, появившейся поверх его постоянной, как тончайшая пленка нефти на воде. – Мне очень жаль.

– Вам жаль, что вы пытались убить меня? – Ло Цзи поднял голову с подушки, чтобы взглянуть на нападавшего.

– Мне жаль, что я вас не убил, сэр. Не думал, что вы пойдете на подобное заседание в пуленепробиваемой одежде. Не представлял, что вы будете так старательно беречь свою жизнь. Иначе я бы воспользовался бронебойными пулями или просто выстрелил бы вам в голову. Мое задание было бы выполнено, а вы освободились бы от своего – от противоестественного, немыслимого поручения, которое обычному человеку не по силам.

– Я уже освободился от него. Я подал заявление Генеральному секретарю, в котором отказался от работы Отвернувшегося, от всех его прав и обязанностей. Генеральный секретарь согласилась от лица ООН. Конечно, вы этого не знали, когда пытались меня убить. Ваша организация попусту израсходовала киллера.

Улыбка на лице стрелка стала ярче – словно на мониторе, которому прибавили яркости.

– Ну и шутник же вы!

– О чем это вы? Я говорю правду. Если вы мне не верите…

– Я вам верю, но тем не менее вы шутник, – ответил стрелок, по-прежнему с широкой улыбкой на лице. Сейчас Ло Цзи заметил эту улыбку лишь мимоходом, но скоро она навсегда отпечатается в его мозгу, будто выжженная каленым железом. Эта улыбка станет сопутствовать ему всю оставшуюся жизнь.

Ло Цзи покачал головой и, ничего не ответив, со вздохом опустился на подушку.

Стрелок заговорил снова:

– Доктор, у нас не так уж много времени. Я полагаю, что вы вызвали меня сюда не ради детских шуточек.

– Я все еще не понимаю, что вы имеете в виду.

– Если так, то вы недостаточно умны, чтобы быть Отвернувшимся, доктор Ло Цзи. Вы не настолько логичны, как предполагает ваше имя. Похоже, я и впрямь отдал свою жизнь впустую. – Стрелок обернулся к двум охранникам, стоявшим наготове позади: – Джентльмены, я полагаю, мы можем идти.

Охранники бросили вопросительный взгляд на Ло Цзи. Тот махнул рукой, и стрелка вывели.

Ло Цзи присел в постели и задумался о словах убийцы. У него было чувство, что что-то не так, но он не знал, что именно. Он встал с постели и сделал пару шагов; не чувствовалось никаких повреждений, кроме тупой боли в груди. Он подошел к двери и выглянул наружу. Охранники с автоматами, сидевшие у порога, тотчас же встали, и один из них заговорил в рацию на плече. Ло Цзи увидел ярко освещенный, чистый коридор, совершенно пустой, если не считать еще двух вооруженных охранников вдали. Он закрыл дверь, подошел к окну и отодвинул занавеску. С высоты он мог видеть множество вооруженных до зубов солдат, стоящих у дверей больницы. Два зеленых военных грузовика были припаркованы перед входом. Он не видел больше никого, за исключением медицинских работников, порой пробегавших в своих белых халатах. Присмотревшись внимательнее, он заметил двоих людей на крыше здания напротив; они рассматривали окрестности в бинокли, а рядом лежала снайперская винтовка. Он был уверен, что подобные снайперские пары были и на крыше его собственного здания.

Охранники не были полицейскими. Здесь явно задействована армия.

Он позвал Ши Цяна.

– Больница находится под усиленной охраной? – спросил он.

– Да.

– Что произойдет, если я попрошу убрать охрану?

– Мы выполним твою просьбу. Но я советую так не делать. Сейчас это опасно.

– На кого вы работаете? За что вы отвечаете?

– Я работаю на Совет обороны планеты, в отделе безопасности, и отвечаю за твою жизнь.